----- Second Floor ● Первый этаж ------>
02.10 - 02.35
Время и правда не жаловало, удивительно было, что он в принципе добрался за то время, которое затратил на путь.
- Беее, Рин, могла бы и потянуть. Где твоя степенность? Вечно норовит подставить меня под что-то сомнительное... , - внутреннее ворчание продолжалось все время восхождения по лестнице.
Дом, надо заметить, был выбран со вкусом и учетом старых английских традиций. Можно сказать, не кривя душой, тоже старый фонд. Даже антикварный. Посему судим, что вампир, к которому направляется наш визитер, отнюдь не беден и аристократичен, в чем-то даже консервативен. Но все приспосабливается и приходит в соответствие с временем, должно быть, и он не отказался от этой меры. К тому же, для живущего в вековые ночи это не должно представить большой сложности, ведь он знает как никто, что новое - это хорошо забытое старое, будь то мода, искусство...
Тряхнув головой, парень отогнал от себя философские размышления и вовсю принялся изучать структуру дома, дабы понять, как здесь расположены квартиры и каким образом проходит их нумерация. Это заняло, к досаде изучавшего, не так уж много времени, как он предполагал потратить. Пока не хотелось никуда входить, здесь царил дух, сходный с духом его дома, свой мир: тихий, уютный, отрешенный от жизни. "Вдали от мирской суеты", - как любил говорить Луис Хеллфайер, отец Гамеля, нагоняя пафоса, присущего только великовозрастному вампиру, кровожадному и испытывающему к миру искреннее отвращение и забавляющегося над им, как над детской игрушкой, клоунским спектаклем или театром абсурда.  Таким мог быть только вампир, переступивший за половину тысячелетия. У них, признаться, формировались достаточно извращенные представления о красоте, а именно что-нибудь такое, от чего бы и Франсуа Рабле со своими тошнотворными стишками о разнообразной гнили в гробу перевернулся, да и не раз. Самобытная эстетика безобразного, сложившаяся во внутреннем мире такого кровопийцы ничем не уступала современному трэшу и хоррору, которые становились достаточно близкими для него, в то время, как у вампиров хотя бы на пару сотен лет моложе это бы уже вызвало сомнения.
Впрочем, на что надеялся ваш покорный слуга? Именно на то, что его наставник, которого он, хоть убей, не помнит, не окажется подобным созданием. Утешало то, что если верить Рин, то этот товарищ помоложе будет лет эдак на 400 при самом грубом подсчете.
Отвлеченный от реальности мыслями, но продолжавший чисто инерциально искать нужную квартиру, молодой человек наткнулся-таки на нее, что выглядело презабавно после всех этих поисков, а все потому, что вид его, глядящего на нужные цифры на двери, был не лишен идиотского колорита.
Чуть-чуть поколебавшись, буквально с полминуты, он все же нажал на кнопку звонка, немного подержал и отпустил, но его звука в квартире не уловил. Возможно, из-за плеера...
- Генералы не дают мне спать...

Зная рассудительность и неспешность вековых вампиров, он был несколько насторожен и одновременно элементарно расслаблен, выстраивая в мозгу машинально приблизительный план его действий. Отвлеченность и неспешность этого экземпляра и его отца были словно калькой, но встреть вы Луиса за работой... вы бы поняли, что этот кровожадный маньяк проявляет нездоровое даже для вампира столь почтенного возраста рвение в откручивании голов и проч.
Мастер был неспешен, прекрасно сознавая свое преимущество от нахождения на его, так сказать, территории и диктуемых при нем обстоятельств. В общем и целом все, - от кончиков волос и до кончиков ногтей выдавало в нем хозяина. Статный вид, осанка и несколько высокомерный взгляд, разумеется, прилагались.
- Классика жанра., - по-простецки про себя улыбнулся Гамель.
Образ дома ответствовал образу жильца и почему-то хотелось думать, что все, живущие здесь столь же благородны и рассудительны, но не может же этот дом быть в полном владении Детей Ночи? Нет конечно. Рин бы позаботилась об этом, как позаботилась о вампирах, неосторожно разбрасывающих дар вечной жизни и производящих огромное количество убогих слабокровных отпрысков и бестолковых зомби - упырей. Впрочем, это уже совсем другая история...
Сам же хозяин выглядел соответствующе, при этом сумев избежать излишней старомодности, чего и ожидал Де Грие.
- Не Мариус же какой-нибудь...
Стоящий перед ним "как есть" юноша, вперивший в него весьма нейтральный взгляд, отнюдь не помешал ему в разглядывании. На миг подумалось, что на него глазеет не иначе, как рентген, пытаясь выяснить, что у него как и где есть повкуснее. Однако, все это продлилось недолго, да и взгляд оппонента не выражал желания перекусить свежатинкой, по крайней мере, внешне.
Вдруг парня посетила странная мысль, вопиющая о том, что ночью холоднее, а пальто тоньше куртки, так какого же хрена? А откуда он знал, взял, что ближе висело... Из удивительно идиоматического по степени внутреннего общения с самим собой настроения выводили слова вампира, плавные, как дымок сигареты, выводящий из тумана.
На всю эту тираду и поклон он лишь коротко кивнул - так принято. Не лишенное сдержанности и аристократичности приветствие, существенно экономящее время, в большинстве своем используемое товарищами в мундирах. Рекомендовалось воздерживаться от длительных приветствий, если степень безопасности сомнительна. Судя по сообщению, так оно и было.
Ну а далее уже вызрело на поверхность то, что никак нельзя было угадать. Внутреннее негодование и недоумение повышенным тоном во всю упоминали, что руки целуют женщинам, а элементарная вежливость вторила им шепотом.
На одной половине лица губы ехидно дрогнули, на другой бровь медленно и верно поползла вверх. Уже этот небольшой факт при ближайшем рассмотрении мог выдать, что даже в собственной голове он не один.
- Ну? По-моему, очень показательный момент. Я о "будь осторожнее". Смотри, чтоб он втихаря еще чего себе не позволил. Хе-хе...
- Ну ты обо мне уж совсем дерьмово думаешь. Вынужден с тобой согласиться или так.. Не могу с тобой не согласиться. Это..
- В шоке?
- Ну да.
Проходя в квартиру, он краем глаза следил, как хозяин запирает дверь.

- Ага...
Пока молодой человек нехотя стаскивал с себя пальто и еще более нехотя насыщенного красного цвета шарф, находящийся под ним, он не переставал чувствовать взгляд странной степени задумчивости, такой глубокой и внутренней, с оттенком Арктики, запутавшейся в блеске светлых волос вампира напротив. Когда он сдернул с себя шарф, который супротив медленного обстоятельного стаскивания захлестнулся вокруг шеи, волосы взметнулись безумным вихрем и рассыпались по плечам, находя там свой покой. Пряди волос, что подлиннее послушно легли на спину. Слова об ожидании почему-то произвели на него непомерно жуткое впечатление, поэтому разувался он еще неохотнее. Белые носки в черные черепа выглядели чертовски позитивно, особенно для него сейчас, по странным предчувствиям не желавшего поднимать взгляд. Наушники он стащил на шею - хоть он и слышал прекрасно своего собеседника, все же не хотел проявлять неуважения, коим могли предстать заткнутые уши. На автопилоте, совершенно без эмоций гость последовал за хозяином, и перед его взором предстала картина с неким налетом сакральности, может, даже романтики и интима. В общем, свидетельство того, что блондин предполагает весьма доверительный разговор. В горле нехорошо запершило.
- И правда ждали..., - как можно тише сказал он, чтоб не хрипеть, а после многозначительное молчание сомкнуло воздух комнаты.

Кивая, рыжий проскальзывал анализом по всем сказанным словам.
- О Тень великая... А он, наверное, не изменился. Ну не помню я, НЕ_ПО_МНЮ.
- Эм... Спасибо. Вам, наверное, виднее., - задумчиво произнес он, растягивая слова к концу предложения, спешно раздумывая в этот момент.
Даже усаживаясь на свое привычное место он не торопился отбрасывать свою аристократичную элегантность, выдержанность и строгость, дабы не нарушать установленный им же порядок вещей. Поза его была одной из тех, в которых привычно изображали особ благородных кровей и их ближайших родственников. Да, что-то монументально-картинное, вневременное было в этой позе. Хозяин присел и не помедлил пригласить присесть гостя. Еще один короткий кивок, и Де Грие медленно опускается на диван, в полумраке нащупывая интерьер взглядом, тем самым пытаясь выявить вкусы владельца.
- Кожа? Хм... Любит командовать. Черная... Любит то, что с годами неизменно прекрасно и то, что всегда в ходу., - темные нотки личности издавали неуемное "Спасибо, Кэп!", но он не обращал внимания, считая извлеченную информацию хоть мало-мальски полезной.
В свете живого пламени свечи тени становились подвижными, а предметы и личности обретали новый живописный аспект - степенный, такой же вневременной, как сам этот мужчина. Все живое или хотя бы внешне претендующее на это звание получало некий отблеск искусственного замирания и умершвления, как если бы искусство, останавливающее мгновение, дотронулось бы и до них.
- Вино? Это прекрасно. Особенно красное полусладкое. Ответ очевиден - с удовольствием., - молодой человек старался быть как можно более лаконичным и при этом успевать держать рой своих мыслей "о том о сем" в узде.

Вежливая улыбка не нужна была для выражения тепла - она скорее подчеркивала холод обладателя. Холод, воспитанность и очаровательный сарказм с язвительной перчинкой лица из высшего общества. Внимательное наблюдение за каждым движением пополняло багаж информации. Здесь не столько важен был механизм запоминания, сколько выявления и разгадывания закономерностей. Вампир сейчас выглядел двойственно, культивируя как внешний, так и внутренний оксюморон. Тот, кто видел его хотя бы раз, сразу поймет, о каком оксюмороне идет речь - "горячий лед".
Хладнокровный мистер был ныне занят созерцанием стеклянной поверхности, придавая своему образу налет исключительно скучающей личности. Скучающей и холодной, скрывающей исполинский склад фейерверков, который достаточно задеть, - и пламя уже будет не остановить.
Теперь он заговорил. При слове "вампирские" Де Грие нервно дернулся, но чтобы не показать всей опечаленности этим фактом, быстренько взял себя в руки и рефлекс получился не таким уж и резким.
- Ну да. Играю я вполне себе сносно. А вот вампирские... - в голосе послышалось шипение - Кто же из нас знал тогда, что я им стану. И стану ли вообще. Я тогда был вполне себе деятельным маленьким человеком... , - тут он положил голову на стол, и рыжие пряди рекой растеклись по стеклу, мерцая. Он глядел на новоявленного наставника через свой бокал, который крутил за ножку не очень навязчиво, жидкость в нем мерно едва плескалась, как море в прилив. Ровно половина глаза через это стекло была красной, другая же половина оставалась голубой.

- Ну... скажем так, я немного не в восторге от того, что не по своей воле ни жив, ни мертв., - с нескрываемым цинизмом выпалил ученик, буквально светясь от чувства торжества справедливости.
- Хотя благодаря наследственности скорее жив, чем мертв. Даже руки теплые бывают, когда болею., - вот он немного поворачивает голову набок так, чтобы видеть Мастера обоими глазами, задумчиво закусывает нижнюю губу, размышляет.
Ощутимая перемена произошла в облике статного мужчины, холодного и неприступного. Подтаял и потеплел, словно предчувствуя скорую Масленицу, он улыбался уже искренне тепло и отбросил излишний высокородный пафос, став на мгновение ближе духом к парню, чье лицо сейчас было обращено к нему, а во взгляде застыло приятное удивление, смешанное с пытливым ожиданием.
Удивительно, но Мастер решил коснуться его волос, что вызвало у Гамеля не иначе, как воспоминания о жизни в доме талантливого наставника.
- А..., - улыбнулся он его словам.
- А то!, - быстро нашелся он, улыбаясь в ответ открыто, весьма довольный собой и преисполненный торжествующего ехидства, удивительным образом сочетающегося с радостью.
- Теперь и Вы можете потрогать, Мастер Холл., - заключил он, продолжая улыбаться и не сводя с него взгляда.
- Разве может быть для меня опасен тот, кто принимал участие в моем воспитании, в становлении моей личности? О, ты цинична, Рин! По себе других не судят...

Де Грие продолжал внимательно следить за каждым движением Мастера, склонившегося над ним и потерявшего контроль над безупречной белизной прядей, падающих на лицо.
- Возможно. Но для этого, если Вы действительно того желаете, Вам нужно будет снова переговорить с Рин. Ее Вы тоже должны помнить - такая блондинка в очках специфичная, белая практически..., - почему-то сейчас, припоминая недавнее сообщение Рин, хотелось дико смеяться. Смеяться над всей чопорностью и подозрительностью, параноидальностью и жесткостью... Над всем, что творилось в их рассаднике Справедливости. Хотелось жить обычной жизнью, без всей этой муторной бумажной работы, погонь и поисков, разъездов. При некоторых обстоятельствах и эта жизнь нормальная, а именно: ни единая шушера не давала о себе знать после плановых зачисток в первые недели, все было тихо и чисто, близился Новый Год и Рин желала разыграть билеты на благотворительный вечер в ее особняке. Правда, присутствовать на розыгрыше от ее лица она попросила почему-то именно Хеллфайера. Он тогда еще подумал, что у него лицо больше всех похоже на шарлатанское, по сей видимости.
- Конечно вспомнил! Еще б не вспомнил. Тогда бы это было действительно странно, ведь детская память, как губка. Да и я бы себя почувствовал идиотом. , - инициативно и с живостью продолжал он.
- Просто процесс Обращения проходил без всяких укусов и это было о-очень болезненно. Генетика. Видимо, это обстоятельство память-то и притупило., - усмехнулся он, делая серьезное лицо и жестом изобразил выстрел в голову - и такое бывало.
- Одномоментно. С укусом-то это не очень приятно, а вот когда БЕЗ него... И вовсе дико. Из чего могу заключить, что организм дражайшего Луиса имеет вирусную структуру.
- Вирус..., - повторил он про себя едва слышно, думая о том, как иначе это объяснить, особенно когда этого нельзя было увидеть воочию.

Поскольку Мастер решил пересесть поближе, а именно на диван, Гамелю пришлось повернуться, чтобы не нарушать зрительного контакта, но буйной головы со стола убирать упорно не желал - так ему понравилась прохлада стекла. Вино постепенно исчезало из бокала - это не тот напиток, что выпивается залпом, без возможности оценить вкус, его чары и глубину.
- Стервозная блондинка? Более чем. Властная волевая дама, которую-то "Леди" не все решатся называть - жесткая. А вообще все там в кулаке держит., он выполнял интересные пассы руками, жестикулируя; изображал девичьи ножки, стучащие каблучками по лестнице замка, потом развеивал эту картину, демонстрируя, как некое чудо лопает нерадивых подчиненных, громко чавкая и брызгая кровью и слюной - но это был не более, чем сарказм - деловые поездки, всегда наглухо запертый "ядерный чемоданчик"... Со стороны это выглядело очень и очень забавно, особенно когда тени на стене, что в несколько раз больше, отражали эту картину более натуралистично (особенно поедание подчиненных).
- Ну... Кто любит афишировать, когда чувствует себя идиотом?, - усмехнулся он, парируя шутку, но подумывая о том, что ему афишировать этот саморазоблачающий факт было бы не очень-то и неудобно, из разряда "с кем не бывает?".
- Да, необычно. Для вампиров вообще необычно быть тенью на стене. Множеством теней. Обитать в твоем разуме и мерзко хохотать, везде являться тебе глюком и приходить, когда называют твое имя... Вообще, там, пожалуй, не одна странность. Ну да Черт с ней. , - мысленно выругавшись, парень махнул рукой, словно забрасывая разговоры об этом аспекте, включающем непосредственное участие биологического родственника куда подальше да понадежнее.

- Ну конечно. Что у нас не меняется - Биг Бэн, Тауэр и Рин., - голос был немного монотоннее, чем обычно, постепенно все  становилось поразительно лень, но опустошить бокал ему энтузиазма хватило. Разум уже все решил за него - определенно никуда не пойдет. И домой тоже.
- Ну да, типа того. По всей строгости, без послаблений, система наказаний, известная, Черт побери, только ей..., - Гамель состряпал недовольное лицо - Там же полно малолеток.. ну не совсем прямо чтоб весь штат, но человек пять есть., - добавил он, намеренно не называя истинного числа. Мало ли, как Рин потом могла "поблагодарить" за распространение информации?
Мастер продолжал попивать вино, слушая и размышляя, кивая на странный ответ о Луисе. Вампир Луис действительно был диковинной зверушкий на службе Рин. Его диковинности хватало на то, чтобы вырвать любому противнику гланды, несмотря на арсенал фокусов оного. Ведь сам Луис был одним сплошным фокусом, Гамель бы выразился даже "смертельным номером".
Да и почему бы Рин не контролировать подчиненных? Для нее неизбежно любое положение становилось военным. Еще некоторые факты ожесточают ее характер ясным образом. Ясным для тех, кто о них знает, а знают немногие, она не афиширует свою жизнь перед всеми и не доверяет подробностей кому попало. Можно даже сказать, что вообще никому не доверяет. И ничему. Для нее это возможный скорый путь к ошибке, не доверять она учит и остальных. Но каждый слышит только то, что хочет... По крайней мере, пока многое на это указывает

05.36 - 05.37
- Угу..., - только и ответил на его слова Де Грие, медленно поведя головой и слабо улыбаясь - все же суета предшествующего дня и вечер в шумном душном пабе дали о себе знать. Сейчас был один из тех в последнее время учащающихся моментов, когда все желания и мечты можно отдать за мягкую уютную постель.
Он даже не почувствовал, что больше уже не сидит на диване, а находится в движении. По сей видимости, мечта о мягкой постели сегодня имеет все шансы на то, чтобы сбыться, да еще и в лучшем виде. При таких обстоятельствах даже счет баранов становился бесполезным. И верно, когда действительно уработаешься, ни то, что на счет баранов, собственных пальцев сил нет!
Он чувствовал уплывающий из-под ног пол, руки, мягкие шаги, шорох покрывала.
Противиться неизбежно надвигающемуся сну было уже бесполезно.
- Ам... Спасибо..., - собравшись с теми немногими остатками сил, что были у него ныне, юноша сказал это совсем тихо вслед быстро выскальзывающему из комнаты учителю. А сны опутывали так сладко своей тонкой ласковой паутиной, с шелковой осторожной соблазнительностью завлекавшие тебя, а потом представавшие мрачными темными путами без шанса вырваться. Сегодня же, вследствие накопившейся огромным комом усталости, надежда была на то, что снов не приснится вовсе или же видения будут исключительно приятными. Пожалуй, для полноценного отдыха сны ему на данный момент не нужны были вовсе.

05.37 - 09.43
На рыжую макушку этой ночью снизошло величайшее благо, уволившее его от разного рода снов. Сон был ровным и спокойным, без тревожных моментов.
Когда ночь в твоих руках, она будет длиться для тебя вечно, но когда ты в ее руках, она оставит тебе ощущение вечности, но исчезнет так скоро, оставляя предчувствие легкого холодка. Ее характер неизменен; подобная женщине, что неизменно прекрасна, завораживающа и влечет к себе, но потом уходит, растворяясь в воздухе, не оставив после себя ничего, за что бы ты мог ухватиться, припомнить, распознать...
Своеобразный эталон эпохи нуара, Femme Fatale. Она решительно готова собирать коллекцию из разбитых сердец мужчин, влюбленных в нее до беспамятства, но обреченных на глухую стену вместо ответа на чувства. Такова ее жизнь, за нею тянется этот шлейф, но он же являет трагедию для нее самой. Она не влюбляется принципиально, но если же это случится, то с очень малой долей вероятности. Если кто-то посмеет разбить ее сердце - для нее это все равно, что смерть. Ей не хочется сопротивляться, несмотря на страх перед ней. Чувства в этом бою побеждают разум. Роковая женщина вышла из ночи, ночь - ее прототип. Время самого загадочного и соблазнительного, что может быть у нас.
Усмехнувшись в полусне ненароком, Гэм отметил про себя, что с таким странным набором заданий Рин сделает из него такое же роковое существо. Конечно же, вывод более чем идиотский, но в какой-то степени успокаивающий.
Все же засыпать во сне со включенным плеером более, чем приятно - музыка сопровождает тебя даже в темноту, закрывая глаза, ты чувствуешь ее вибрацию в тебе, настроение. Думать не надо, ты сам по себе увлечен природой текущего по проводам и затем в твои вены звука. Он пульсирует в тебе.

- Этажи
Вниз уносятся и с нами.
Наша жизнь -
Два пакета с чудесами...
Расскажи,
О чем ты плачешь вечерами,
Пыль с души
Не смывается слезами...

Время тикало неторопливо, не пытаясь прогнать кого-то из рамок своей колеи, жизнь за окном текла более чем привычно: кто-то работать, кто-то учиться, кто-то встречаться... Идиотское умопомрачение, мурашки по коже. Так, что эта душа тебе чужая. А может, это просто сквозняк...
Разлепил сначала один глаз, оглядел комнату. Тихонько простонал, сопротивляясь импульсу нового дня, властно взывавшего: "Поднимай свою задницу с кровати, ленивое чмо, затолкай что-нибудь в рот и продолжай существовать обыкновенно уныло, как было до этого, зачем изменять себе?! Существовать, как инфузория-тапка или популярнейшая амеба этого мира, неморгающим взглядом вперившись в ящик с трубадурами, совершая поползновения ложноножками куда придется..." Итак, одна нога. Затем вторая. Поползновения ложноножками в сторону кухни, развязывание галстука на ходу - духота. С затянутым ремнем, впивающимся при неудачно выбранной позе в тазовые кости, тоже спать было не очень удобно, при ходьбе его пришлось так же расстегнуть.
Сонный, взъерошенный и нечесанный протиснулся на кухню. А там его поджидало...
- Записка...
По мере прочтения записки на лице все четче проявлялась улыбка, выражавшая явное удивление приятной неожиданностью, некоторое смущение и довольство происходящим.
- Он же меня так в долги загонит, хе-хе...
Надыбав любезно оставленный для него завтрак, наш амебовидный рыжий принялся к трапезе, подкрепляя ее небольшим количеством вина, найденным после вчерашних посиделок. Затем мытье посуды, ведь в чужом доме нехорошо оставлять за собой такие "приятные сюрпризы", и уже более бодрые поползновения обратно в зал, щелчок кнопкой пульта, ознакомление с новостями по ТВ, затем первый альтернативный музыкальный канал, куда уж без него?...

10.53
Все последние полчаса его не покидало ощущение странной подвешенности, как если бы он висел в невесомости, когда люди за стеклом решают, отключить ее или нет. Возможно, за его спиной действительно верховодили кукловоды, передавая его нити туда-сюда и проводя по ним пальцами, как по струнам арфы в сильном желании услышать, как звучит его душа.
За окном же крупными хлопьями неторопливо падал снег. Какая-то меланхоличность была в этом падении и во всех движениях заоконной природы, попадавшей в обзор. Нагруженные праздничными хлопотами прохожие спешили по своим муравьиным делам, они все казались такими маленькими и далекими, а ты ощущал себя в небе над городом, к нему непричастным. Однако, для предпраздничной обстановки людей на улице было не так уж много, многие наверняка разъехались, чтобы успеть побывать и у родственников, завершить какие-то дела там, поздравить.. И почему-то от всей этой унылой спокойной жизни, отделенной лишь окном от тебя, захотелось сначала возмущаться, потом бежать, ну и в завершении спать... Каждый в чем-то меняет свою жизнь, но строй ее удивительно одинаков.
Шуршание ключа в замке, легкий толчок... Похоже, кто-то вырвался из этой обыденности и вернулся в свой маленький мир, запрятанный как в нем самом, так и в этих стенах. И этого кого-то на сей раз Гамель узнавал. Шаги были максимально беззвучны, но с прохладой хозяин квартиры будто впустил усталость. За всеми мыслями рыжий не заметил, как тот прокрался в комнату и положил руки на спинку дивана. Испуг, разумеется, уже был забыт с прошлого вечера, он повернулся к вошедшему, улыбаясь.
- Здравствуйте, Мастер., - улыбка была лучезарной и приветливой, растапливая прохладу и усталость, внесенную в комнату, правда сам товарищ рыжий неадекват пребывал в соответствующей его характеристике позе: ноги, как говорится, задраны выше головы, покоясь на спинке дивана и упираются в стену, голова свисала с сидения вниз, видимо, уже долгое время, волосы спускались на пол и вполне уютно там лежали, иногда подметая близлежащую местность.
Откуда же можно заключить, что голова в положении к полу находится уже давно? Очень просто: здравствуй, пол - прощай, координация!...
Дело в том, что парень хотел встать или хотя бы сесть по-нормальному, чтобы поприветствовать Мастера как положено и опять же устранить возможность оскорбления - мало ли, может, его не устраивает такое пользование мебелью? В общем, затея была явно неудачной, так как кровь неизбежно за все время в таком положении прилила к голове, он потерял равновесие и очень высокохудожественно поприветствовал пол. Когда он понял, что все-таки произошло, а времени ему на это хватило немного, - а оно ведь потребовалось! - то дурачок медленно поднялся, отряхнулся и, яростно взирая на пол, выдал на чистом русском (только мягкая "т" имела едва слышный призвук, но он прекрасно сочетался со смягченный звуком и не резал уха, напоминая об акценте) нечто футуристическое для непривыкшего англоязычного уха:
- Блять!
Он искренне надеялся, что учитель не знает русский язык.

Гамель искренне надеялся, что учитель не придаст его акробатическому этюду значения, но когда встал, тут же обнаружил его пытливый взгляд и чрезвычайное внимание к своей персоне. Поэтому он поспешил расстаться с горячо любимым полом как можно скорее, садясь рядом с Холлом и забирая ноги под себя, садясь по-турецки.
- Да, вроде спал. Кстати, спасибо за завтрак! Я перед Вами в долгу!, - широко улыбнулся он, с энтузиазмом благодаря мужчину. Он не ожидал такого проявления внимания и заботы от лица, с которым очень давно не виделся, но, видимо, для Мастера он был более или менее запоминающейся и приятной частью его отнюдь не короткой жизни.
- Вы еще и готовить умеете..., - удивленно протянул он, прикидывая, как много девушек в свое время Мастер соблазнил своей хозяйственностью.
- Хотя... Это глупо. Это умение больше для себя, чем для кого-то. Он же, в конце концов, жил весьма обособленно с парочкой слуг, довольно одинокий... Отдалился ли он от жизни, потеряв к ней вкус, или в огромном фамильном имении на отшибе намного проще и без последствий лакомиться добычей? О чем я думаю вообще, бред какой-то.
Тут он почувствовал каким-то тринадцатым из своих шестидесяти шести шестых чувств, как он любил подшучивать над собой, что волосы на макушке взъерошены не хуже, чем у заправского домового и принялся их приглаживать, при этом выглядя ничуть не менее неловко, чем до этого.
- Ну а Вы? Как день? Как прогулка?, - продолжал любопытствовать нерадивый ученик, стараясь как можно меньше привлекать внимания к своему идиотскому виду, что у него не очень-то получалось. Здесь он вдруг почувствовал тонкий звон какой-то странной эмоциональной струнки в воздухе, как будто услышал слабый сигнал и, закончив почти безрезультатную борьбу с волосами, поднял глаза на Холла, встречаясь с ним взглядом. Парень уловил в нем какое-то неясное, мутное и беспокойное изменение, и то ощущение, что обозначило себя чуть раньше, заставило его добавить к своим нагромождениям нетерпеливых вопросов кое-что еще.
- ...Как самочувствие?..., - Хеллфайер сам не знал, зачем это вырвалось у него, чуть шире открыл глаза и тут же прикрыл рот рукой, расценивая этот вопрос так, что он может чем-то не устроить собеседника, вызвать раздражение.

- О-о-о, почему-то мне кажется, Мастер, что моя помощь понадобится Вам лишь когда рак на горе свистнет, как в "Гаргантюа и Пантагрюэле", - Гамель усмехнулся, припоминая абсурдный роман и царя, которому было предсказано, что царство вернется к нему, когда рак на горе свистнет. Разумеется, он этого момента ждал с нетерпением и спрашивал у всех, кто попадался ему на пути, не слыхивали ли они, чтобы где-нибудь свистел рак.
- Приятно? Это радует. Вообще не люблю кого-то обременять, так что если тебе.... Вам не было трудно, то оно и к лучшему., - молодой человек замечал странные перемены во взгляде учителя, для него явно не свойственные. По крайней мере, выглядело со стороны это как-то странновато-настораживающе. Приглушенное мерцание глаз выдавало какой-то особенный характер погруженности Холла в себя. Возможно, юноша и улавливал эту волну, но в сочетании с общим характером поведения и высказываний учителя это у него никак не вязалось.
- Наверное, Рин погрызла-таки ему мозги, да знатно. Впрочем, не стоит делать скороспешных выводов, наверняка он и сам может поведать, почему такой неважный - дело в том. захочет ли...
И действительно, аристократичный вампир предпочел продолжить беседу, обозначив свое нынешнее состояние весьма вскользь.
Теперь он присел рядом и что-то неестественное в обыкновенном спокойствии оппонента улавливалось еще четче. Казалось, он абсолютно не воспринимает обращенных к нему высказываний, застряв где-то в глубинах собственного разума далеко и надолго. Похоже, по самочувствию и еще ряду причин вопрос был проигнорирован. Вот он закрывает глаза, затаиваясь от внешнего мира, из которого его и так бесцеремонно выбивало, как при временном обрыве соединения выбивает из сети. Мистер Ливермор боролся с собой.
Вдруг он заговорил о запахе крови Гамеля, о котором ему говорила еще, как ни странно, доктор в лаборатории Влада. Она действительно была чем-то необычным, сочным, наркотическим. Она выдавала природу. Во всем сквозила эта перфектная тайна, код, разгадав который получишь необыкновенную силу и власть, но хаос и безумие получишь бесплатным предложением два-в-одном. Что-то неимоверно влекущее через любую преграду, как сама природа сверхъестественного, этим же и пугающее... То, чем можно было увлечься и заблудиться в этом навсегда. Все сразу встало на места, как только Мастер завел беседу в данное русло. Картина для Гамеля в один момент здорово прояснилась и ему в голову пришло единственно верное решение, реализовать его нужно было немедленно, пока в душу не закралась червоточина сомнений, но он был уверен, что сейчас с ним не случится подобного.
- Надеюсь, моя мера не такая уж дикость..., - прошептал он едва слышно, скорее для себя, нежели для кого-то еще.
- Вперед., - твердо сказал он, понизив голос, резко откинув волосы с шеи. Огненные пряди взметнулись в воздух, падая на другую сторону как в замедленном кино. Впечатление было мистически чарующее, одновременно приправленное должной жгучей каплей страха. Взгляд был отведен в сторону, стараясь создать как можно более отвлеченное впечатление.